Читаешь в книгах об ощущениях персонажей, которые попадают в давно забытые ими места (родительский дом, школа, давно покинутый родной город), и стараешься понять всю многогранную, немного меланхоличную гамму чувств, внезапно охватывающую человека. Раньше у меня не получалось. Было ли дело в моей бесчувственности? Или же в отсутствии должного опыта в силу юных лет?

Посмотрим…

Честно, говоря, очередное возвращение в родные школьные стены подобных чувств не вызвало и подходящего опыта, соответственно, не прибавило. Зато заставило в очередной раз усомниться в окружающем мире, в себе самой и в действительности юридически криво составленного договора со Временем.

Договор объявлял временное перемирие, и видимо закончил своё действие, лишь только я ступила на порог той же самой школы. Ибо, столкнулась в очередной раз с дотошно выполненной молодой копией одноклассника: помимо внешности (такой же кореец, те же черты лица), этот экземпляр имел тот же голос, что и оригинал. Честно говоря, одежда тоже была достаточно знакомой.

Я бы искренне и вслух восхитилась нынешним научным прогрессом в этой области. Но вспомнила, что это младший брат одноклассника. Поэтому, на этот раз, нервно отмахнулась от подозрительно притихшего Времени. «Все корейцы на одно лицо». И тут же забыла об этой встрече.

Но если бы всё было так просто…

Урок французского у четвертого класса подтвердил мои подозрения и показал, что наш последний со Временем бой отразился на последнем сильнее, чем мне казалось. Ибо ожидать от него (времени) я могла многое (а ведь примерный список моих ожиданий обновляется и пополняется каждый день). Теперь придётся выхаживать его, несчастного, контуженного.

А что бы вы сказали или почувствовали, если бы, как и я, встретили школьный женский вариант другого своего одноклассника?

Star Track Scotty

Новый год. Новая практика. Новые цели. И… Новые страхи. 

Когда ты тихий и спокойный интроверт мир вокруг представляет собой сложный и опасный механизм, пребывание в котором надо просто пережить. Желательно с минимальными потерями нервных клеток. Когда ты ещё и студент, морально не готовый к переменам (а предсказуемый, но всё равно резкий, конец сказочных зимних каникул только так и называется), то вполне очевидно желание временно отключить нервную систему.

Как никогда хочется чуда. Чтобы раз — и «Поздравляю! С Новым Годом! С 1 января!». Чтобы, значит, заново каникулы. Но письмо из Хогвартца снова пролетело мимо,  и собирать себя из того желейно-амебного (классического каникулярного) состояния приходится вручную. В этом году состояние получилось на редкость качественным, как никогда желейным и амёбным. Совершенствуюсь. 

К сожалению, качество сборки ни шло ни в какое сравнение, поэтому начало этой практики ожидается слегка неуклюжим, чуть-чуть несобранным и слегка так нервным. Но, зная себя, я могу сказать, что по-другому и быть не могло. 

Поэтому предвкушаю веселое, страшное, знакомое, непредсказуемое, увлекательное, нервное и, разумеется, (и это очень хорошо) неповторимое время приключений...

Одна из многочисленных (хотя и не особо многочисленных) сред в нашей практике гордо несла табличку «Суета». Гордо, потому что день и события дня полностью оправдывали эту среду.

К хорошему быстро привыкаешь, и мы уже как-то привыкли приходить в школу к двум. Поэтому необходимость прийти в пол первого заставила лично меня пойти с ужасно грустной мордочкой ибо так рано идти не хотелось, ибо можно было посмотреть ещё пару серий. 

Пока неохотно шла в школу вспомнила, что сегодня всей группой надо идти на флюрографию. А точнее ехать. С этим отдельная история: поликлиника, в которой нам и нужно пройти флюрографию находится у черта на куличиках, поэтому ехать туда надо, без вариантов. А меня в траспорте укачивает, и ехать надо долго, туди и обратно. В общем, не люблю я это дело именно из-за отдалённост места. Но раз надо...

Так о чём я? Ах да, в общем, пришли мы в школу раньше, там нас спросили: мол, вы, вы же не только английский знаете, ещё и французский есть. Я машинально выпалила, что французский, он давно был, последний раз в десятом классе, а сейчас уже третий курс. Но на меня осуждающе (немного так) посмотрели и напомнили мне же, что, собственно говоря, учусь я сейчас на учителя английского и французского, поэтому так просто не отлынить.

Поэтому после флюрографии бегом марш в школу две пары французского вести, потому как учительница заболела. Мне эта новость очень не понравилась. Кому-то она могла просто не понравиться, но с логикой у меня иногда всё ОК: заболевшим учителем по совместительству была классная руководительница, которой на практике я должна была помогать с её обязанностями. Теперь с радостью на меня все эти самые обязанности и переложили. Так что сами понимаете, я не в восторге. Ибо страшно.

Было что-то ещё… Точно, по времени в поликлинике нужно было быть уже в час, и с этим проблем не оказалось. Но было одно мероприятие по строевой подготовке, на которм выступал мой класс, и не только мой. А классной руководительницы нет, меня тоже нет, детей собрать некому. Но, стыдно признаться, об этой проблеме я забыла, стоило автобусу отъехать от остановки (о причине читайте выше).

После возвращения из поликлиники мы (я и моя одногруппница Аня) были вовлечены в круговорот третеклашек, пятиклашек и шестиклассников (это то уже большие, как же): мы практически безвылазно сидели последующие понедельник, вторник и среду, в общей сумме проведя импровизированных уроков французского языка больше, чем тщательно подготовленных и спланированных уроков английского.

Может быть кто-то ещё помнит, что память у меня девичья, поэтому уже сейчас, встречая знакомые лица в коридорах школы, я зачастую немогу вспомнить ни имени, ни класса. Всё смешалось в доме… простите. Всё смешалось… В общем, всё смешалось.

До (ещё дома)...

Кажется, тот день не задался с самого начала. За время каникул я уже забыла, что это такое — вставать в 6 утра. Поэтому, когда положенный в таких случаях автопилот не сработал, я мысленно хмыкнула, и с лёгкой руки своей родительницы отправилась умываться.

Когда по пути в ванную не заметила у себя на пути кошку (а та была слишком самонадеяна и самоуверена, что с ней ничего плохого не сделают), наступила на неё и окончательно проснулась от полного боли и страданий кошачьего воя, я не придала этому никакого значения.

Когда в ванной на скользкой плитке в последнюю секунду разминулась со второй кошкой, но столкнулась с холодной ванной, вообще ни о чём не подумала, ибо думать стало больно.

Пока завтракала подгоревшим омлетом только и делала, что напоминала сама себе, что уголь, пусть и не совсем активированный, полезен для здоровья.

Когда я, уже пережив около 4 часов без сильных неудач с летальным исходом, перечитывала готовый накануне план, я думала о том, что я ещё дома, но от одной мысли о первом уроке в роли учителя я заранее хотела домой.

После (уже дома)...

 Фух, кажется, всё уже закончилось. И школа эта, и учителя, и дети эти… Смотрю на телефон. Обалдеваю: прошёл всего лишь один день! Время, это снова твои выходки? Что, до сих пор дуешься? Перестань, я же тогда по глупости наговорила. Кого тебе жалко? Детей? А меня? Что, совсем не жалко? 

«Я к этому привыкну, это был первый раз, дальше будет опыт, дальше будет лучше».

Я то может быть и привыкну. А как же дети? Я сама видела эти недоуменно хлопающие глазами лица. Кажется, за один мой урок дети получили психологическую травму на всю жизнь. А ведь я предлагала: на что существуют тихие, безмолвные, бездушные камни? Правильно, чтобы на них тренироваться. 

В общем, вывод:

«А так ли во мне, как в учителе, нуждается Родина? Уверена, что, как писатель (не очень скромно, и тем не менее), тем более читатель, спатель, сериалов и фильмов смотритель, едатель, ну, на худой конец, репетитор, я буду гораздо полезнее и безопаснее для общества!»

С тех пор я боюсь быть учителем...

Тишина.

Собственно говоря, когда это в школе тихо? Разве что, когда школа закрыта. Есть, правда ещё и время уроков, когда дети и учителя заняты в кабинетах. Точнее, предполагается, что в это время в коридорах школы тихо.

Предполагается… Как бы не так:

— Дело было вечером, делать было нечего. Хотя, сейчас где-то около четырёх часов, а значит всё ещё день. Тогда так: Дело было днём, делать было… А нет, тут тоже надо исправить. Вот так: Дело было днём… всё-равно что-то не то. Всё, придумала!

Дело было в день январьский, 

Я была совсем одна:

Не пускали на казахский, 

Места не было. Тогда

Я пошла бродить по школе.

Что же я могла сказать?

Было тихо, скучно тоже,

И хотелось очень спать.

— Ну вот, совсем другое дело! — увлекательная беседа с самой собой завела меня с третьего этажа на второй, где в центре находился пост дежурного по журналам (меня слегка передёрнуло, ибо практически из ниоткуда возникли воспоминания о школных дежурствах всего класса, и о том, что я только не делала, чтобы не попасть на этот пост). 

Тем не менее, там я увидела (хотя с моим зрением, пусть даже и в очках, я скорее догадалась) свою одногруппницу, которая так же как и я вернулась в альма-матер на практику. Меня пригласили немного посидеть. Неуверенно я подходила к посту, в тоже самое время напоминая себе, что бояться мне здесь ничего не надо, так как я больше не ученица, и эта ответственность мне не грозит.

При этом да, я согласна, в коридорах была полнейшая тищина. Не долго.

— Сколько можно повторять?! Одна вторая, умножить на, в нашем случае, стороны а и с, и умножить на синус угла β! 

Соседний к посту кабинет разве что не задрожал от громкого и хорошо поставленного голоса настоящего оратора, а в действительности нашей учительницы по матиматике, а впоследствии алгебры и геометрии. Именно её голос руководил нашим чудесным путешествием по бескрайним просторам чисел, цифр, треугольников, синусов, косинусов, логорифмов и прочего математического океана с пятого и до одиннадцатого класса. 

Позднее, задумываясь об этой ситуации, я пришла к выводу, что, хоть я не помню много из своей школьной жизни, а всё же таки приобретённые в школе рефлексы никуда не делись, потому что руки сами потянулись уткнуться носом в тетрадь, что-то писать и не отсвечивать, чтобы меня не заметили и не заставили выходить к доске. Причём накрыло так сильно, что пришлось снова заговорить с самой собой. Так как в этот раз зрителей было больше, чем ноль, разговор прошёл во внешнем молчании. 

Но это был лишь первый эпизод в этом сезоне практики. Так что нет в школьных коридорах тишины даже во время занятий.

Первая неделя практики сводилась к одной фразе: «Обязательное присутствие на всех уроках своего класса». И пугала она меня своей обязательностью и категоричностью. Присутствие на уроках английского, понятное дело, было понятным делом. А тем временем присутствие на других занятиях низвергало в пучину приятных и не очень (почему-то в основном «не очень») воспоминаний о занятиях.

Поэтому первые три дня в таком вот ключе помогли мне ещё сильнее породниться с телефоном. Раньше я и не подозревала, сколько в нём интересных функций! Хотя… может быть и подозревала, но оценила по-настоящему лишь в те, наполненные туманом и смогом воспоминаний, дни. 

Но ностальгия блуждала не только в моей голове. Тело всё ещё помнило насколько там (в школе) было холодно, поэтому меня неумолимо тянуло в два кабинета: кабинет биологии, который, я в этом уверена, был самым теплым кабинетом, и кабинет физики, который теплом не отличался, даже наоборот, зато там было так удобно сидеть на полу, прислонившись спиной к батарее.

Что и говорить, воспоминания о холоде не просто так встали на один из первейших планов: был январь, и в школе было холодно. Порой очень холодно. Сейчас я могу сказать, что «да», это и стало основной причиной одного эпизода из этой практики, который лишний раз доказал мне, что без попадания в нелепые ситуации я — это не я.

Итак...

Это была середина дня, пришлось спуститься на второй этаж, чтобы выяснить, что следующий урок (история) у моего класса всё-таки на третьем этаже. Заново поднявшись я не стала сразу заходить в нужный кабинет. Честно говоря, детей было много, места на меня вряд ли бы хватило (себя и свою совесть я успокаивала именно так), поэтому я села рядом с кабинетом, достала из сумки очки и начала их протирать (а то ведь делать-то было больше нечего). Прозвенел звонок, ребята закрыли дверь и я уж было успокоилась. Но вот к кабинету подошёл учитель истории, и совесть моя, неожиданно атаковав, полностью захватила контроль над телом. Поэтому в кабинет я влетела сразу за учителем.

Тихо, почти шепотом объяснив ситуацию, мол, я их практикантка, поэтому должна сидеть на их уроках, быстренько пробежала вдоль первого и второго ряда, устроившись на последней парте последнего. Специально для меня двух девочек, до этого сидевших там, учитель пересадил на пустовавшую первую парту. Очки были по-прежнему в руке, поэтому я не увидела, зато почувствовала их нехорошие взгляды. Но совесть к тому моменту уже успокоилась.

Достав телефон я вдруг почувствовала знакомое, но уже забытое чувство… тепла. Да, в кабинете было очень тепло, почти жарко. Я в миг подобрела, даже улыбнулась и продолжила изучать возможности телефона. 

(Если бы всё было так просто...)

Прошло около получаса моей неги в теплом уютном кабинете под рассказы учителя об Индии в средние и не так чтобы очень уж средние, ближе всё-таки к началу, века. Внезапный стук в дверь ничуть меня не напугал, но дослушать о династии Гуптов всё же хотелось. 

Нежданный гость поинтересовался, не пятый ли «Б» это. Ему хором ответил весь класс, что не пятый. Я тут же надела очки и обнаружила, что внаглую сижу на уроке у «левого», а именно седьмого, класса.

Но я же уже взрослая. Поэтому делаем лицо уверенным кирпичом, будто всё идёт так как надо. После звонка я спокойно покинула кабинет, уговорив себя, что зашла туда только, чтобы погреться.

Вот только ради того, чтобы погреться...

Второй день практики показал, как непривычно быть взрослой. И немного не комфортно. А, я надеюсь, вы помните, что я за комфорт. 

— Здравствуйте, Алла Борисовна!

Мои мысли:

«Знакомый ребёнок, вроде как даже на меня смотрит. Значит, скорее всего из моего нового класса. Только к кому это она обращается?»

Оглядываюсь. Никого нет из взрослых. Показалось? Ну ладно, на чём я остановилась? Ах да, "… У вас на борту есть существа, находящиеся на низком уровне развития? «Есть, четыре человека и киборг!» — чуть не брякнул Станислав..."

— Здравствуйте, Алла Борисовна!

«Ну вот опять. Ещё один смутно знакомый ребёнок. Тоже вроде бы мой. Но в поле зрения опять никого нет. Здесь что-то не так.»

— Алла Борисовна, а вы к нам на урок придёте?

«Так… сейчас совсем интересно. Это точно из моего нынешенго класса. Это лицо я запомнила ещё вчера. Это у них игра такая или сегодня просто день Пугачёвой? Хотя, я не помню, чтобы когда мы учились, был такой день в школе. Но я, на самом деле, подозревала, что без нас школа яно что-то потеряет. Кажется, я наконец оказалась права, только что-то меня это не радует. А ведь они до сих пор на меня смотрят. Ждут чего-то, выжидают… Тоже им что ли сказать „Алла Борисовна“? Может быть это у них приветствие такое? Мамочки, меня же всего пару лет в школе не было. 

Или всё-таки сбылась моя мечта, и я попала в альтернативную реальность?»

— Алла Борисовна, у меня есть для вас несколько заданий. 

"… Тогда пиши «пять». А то придерутся, что число конечностей не сходится..."

— Алла Борисовна! — трясут за плечо. Отрываю взгляд от экрана телефона. На меня смотрит пятый «Б» класс и классная руководительница оного. 

Перед глазами встала копия из родного паспорта. Кажется до меня начало доходить...

P.S. Отрывки текста из «Космоэколухов» Ольги Громыко

За окном солнце или пасмурно? Не знаю. За окном зима.

Вообще, я люблю зиму, мне нравится белый цвет, холод и за счет этого дополнительный уют дома. Я уверенно причисляю себя к тем, кто с нетерпением ждет зиму. До поры до времени… Зима до Нового года, до Рождества и до конца зимних каникул, включая все зимние праздники вызывает в моей душе потрясающее чувство счастья. Тем временем, зимой «после» я перехожу в группу «теперь с нетерпением ждет конца зимы».

Так вот, за окном зима, и я с нетерпением жду, когда она закончится.

Пятый. Пятый класс. Пятый класс «Б». Когда то и я была частью «Б» класса. Один год даже пятого «Б» класса, представляете? (неудачная шутка, я знаю)

Я не страдаю склерозом, полагаясь пока на девичью память. Но, наверное, все таки не правильно, что я мало что помню о школе. Обычно, я помню не только и не сколько изображения. Обычно, память подсовывает целый ворох дополнительных файлов со вкусами, запахами и, главное, ощущениями.

Напротив учительской, через коридор, открыта дверь. Вижу учеников, вижу их жизнь, их вещи, их лица. Но не могу вспомнить, что значит быть учеником, ребенком. Тем более, что это за ощущения — быть в пятом классе. Досадный минус. Думаю, что для учителя этот полезное воспоминание. Грустно, и по этой причине тоже.

Вспомнила, что практика летом была удобнее.

Я за комфорт. В школе холодно. И на улице холодно, поэтому оделись тепло. Но мне в свитере неудобно. Часто говорят, чтобы чего то добиться или что то получить, как то самосовершенствоваться, надо выйти из зоны своего комфорта.

Вспомнила и об этом, хотя до этого жаловалась на память.

Тут же почувствовала дискомфорт везде, где только можно (и в душе). Стало легче от мысли, что я самосовершенствуюсь прямо сейчас. Мысль согрела душу. И действительно стало теплее.

А может быть, все обойдется?

Встреча с группой и я снова в обществе реальных людей, а не симов или Уилсона.

После «конференции» на тему «Практика» (да и во время) ко мне пришло то самое чувство, когда нутром (где бы оно не находилось) чувствуешь, что дальше будет что-то...

Краткое перечесление всех необходимых документов, планов и других органов для этой практики заняло все мои мысли, в то время как в ежедневнике хватило страницы. Тем не менее родная школа, маячившая уже не на горизонте, решила проблему ориентирования на месте. И в этом был большой плюс. Ещё на уроках начальное военной подготовки до меня дошла трагичность моего топографического кретинизма.

Оглядываясь с высоты (а может быть, в этом случае лучше подойдет «глубины»?), так вот, оглядываясь с глубины текушего опыта я могу сказать, что в моём случае проблема была действительно решена. Не хочется думать, что было бы, если бы школа была другая. Полагаю, в содержании практики мне было бы полегче (а может быть сложнее). 

И всё ж таки, в родной школе, как говорят, и стены помогают. На самом деле, было мало надежды на их (стен) поддержку, но сейчас только на это и рассчитываю. В плане тишины и одиночества. Не жалуясь до этой практики, теперь я считаю их бесценными. Полагаю, это становится главной ценностью у учителя.

В плане навигации родная школа порадовала своим консервативным взглядом на архитектуру и мелочностью в плане изменений — каких-то грандиозных новшевст не было. 

Люди… С этим сложнее. То там то здесь в бесконечном потоке детей и взрослых, который тут же поглотил нас, я замечала знакомые очертания. Размытости этим самым знакомым очертания придавали очки, которые в толпе было просто невозможно достать из сумки.

Потрёпанные, но с отличным настроением мы вынырнули из потока, чтобы спокойно и уверенно направиться туда, куда мы одновременно боялись и в то же время хотели заглянуть, будучи учениками. Учительские, к самому завучу (ух, ещё со школы одно это слово навевает страх, пробуждая шлейф воспоминаний о школьных годах).

Но что-то с тех пор всё же изменилось...